из серии «Выборы без выбора»
- Главой Новой Зеландии до сих пор — в текущем 2023 году — являются английский король и назначаемый им генерал-губернатор. Конституции, как таковой, не существует. И хотя утверждается, что монархия сугубо номинальная, но остаётся фактом.
- На протяжении уже 88 лет в парламенте доминируют две никогда не сменяемые, принципиально одинаковые партии.
- С 1936 года абсолютно все премьер-министры и спикеры были членами двух сегодняшних партий-монополистов.
После таких фактов не закрадывается ли мысль, что уровень жизни новозеландцев обеспечивается вовсе не де-факто отсутствующим выбором разных партий? А кое-чем другим (см. «Развитые страны и истинные причины их успеха»).
Интересны подробности? Красный Прометей (на Dzen под названием «Записки по марксизму») специально для rev01ution.red написал нижерасположенный материал, подробно освещающий предысторию и становление текущей двухпартийщины.
R.R ★
Что ассоциируется у среднестатистического гражданина с такой страной, как Новая Зеландия? Вероятно, мы услышим, если зададим подобный вопрос, множество самых разных хвалебных эпитетов: прогрессивность, демократизм, политический плюрализм, гражданское общество, прекрасная природа, в конце концов. И если с наличием чудесной природы поспорить сложно, то с остальными характеристиками при ближайшем рассмотрении нет никакой возможности согласиться.
Двухпартийность — таков главный принцип политической системы Новой Зеландии, именно он руководит работой её парламента на протяжении всей истории и определяет основы местной буржуазной демократии с различными её особенностями. Унаследованная от британской метрополии современная новозеландская двухпартийность, что любопытно, во многом ближе к английскому «эталону» нежели Канада или Австралия. Например, это проявляется в положении лейбористов в системе и некоторых других аспектах. С этим рассмотрение Новой Зеландии становится лишь интереснее — как проявляет себя двухпартийная парламентская система, признанная всеми буржуазными учёными чуть ли не образцом демократизма, в иных условиях и в совершенно другой части Земли?
Именно этим вопросом мы и займемся в данной статье.
Взгляд в прошлое
Начиная говорить о политической системе Новой Зеландии, необходимо подчеркнуть, что важно её рассматривать не метафизически, делая упор лишь на какой-то отдельный период в истории, а диалектически, т. е. анализируя систему в её развитии, переходя от эпохи к эпохе. По этой причине мы начнем с наиболее раннего момента, когда можно говорить о формировании целостной политической системы страны как таковой — с начала XIX века.
Как было замечено ранее, в своих главных чертах новорожденный новозеландский парламент следовал установленным британским канонам (называемым часто «Вестминстерской системой»). Единственным существенным отличием явилось отсутствие двухпалатного парламента, хотя де-юре долгое время в Новой Зеландии присутствовала вторая палата.
С самого начала на политической арене оформились две «противоборствующие» партии: Либеральная партия и условная Консервативная партия (являвшаяся изначально скорее мутной коалицией нескольких консервативных групп). Если первая опиралась преимущественно на крупную буржуазию городов, то вторая имела в своей основе довольно большой слой мелкобуржуазных фермеров и примыкающих к ним прослоек. Таким образом, представляя формально разные позиции, обе партии являлись лишь половинками одного капиталистического пирога. Иных партий, которые бы представляли рабочих или национальные меньшинства, попросту не существовало, да и само их создание на практике было невозможным.
Лицемерие установившейся двухпартийной политической системы практически сразу проявилось во всех аспектах. Несмотря на то, что благодаря инициативе либералов уже в 1893 году Новая Зеландия стала первой страной, предоставившей всеобщее избирательное право гражданам, на практике дела обстояли значительно хуже. По сути, данный шаг был во многом формальным, ведь избирательные права женщин в реальности чаще всего не соблюдались, не проводилась и какая-либо государственная политика эмансипации. Наоборот — многие консервативные элементы препятствовали действиям молодого суфражистского движения.
Не соблюдались в действительности избирательные (и не только) права народа маори, представлявшего из себя, как и сейчас, наиболее крупное меньшинство в стране. Впрочем, о каком избирательном праве для маори мы вообще можем говорить, если к 1893 году прошло всего около 20 лет с момента окончания Земельных войн, когда столь «прогрессивная» новозеландская буржуазия отняла 90% земель у этого народа и вырезала заодно тысячи маори? О завышенном возрастном цензе в контексте предоставления избирательного права, разумеется, даже не имеет смысла говорить.
Соответствующим образом всё обстояло и с трудовыми реформами 1890-х годов. Формально они значительно улучшали как условия труда, так и правовое состояние рабочих. Однако по факту инициативы носили во многом косметический характер, хотя градус напряженности и вправду был снижен. Не будет при этом преувеличением сказать, что в основе данных преобразований лежала не абстрактная «добрая воля» капитала, а страх перед бурным ростом профсоюзного движения в Европе и самой Новой Зеландии в описываемый период.
Что же мы видим в наиболее ранний период функционирования новозеландского парламента? Заметное количество реформ, проводимых исключительно в рамках двух формально оппозиционных партийных групп, носили внешний характер и не меняли систему в сущности. Более того, само политическое поле оставалось, мягко говоря, далёким от демократизма, ведь даже после реформы избирательного права ни партии, ни функционирование буржуазного парламента не поменялись ни на йоту. В 1911 году, между тем, закончилась так называемая «либеральная эпоха» — несменяемая на протяжении 21 года (!) Либеральная партия, наконец, уступила место своим «противникам» из консервативного лагеря, пересобравшимся под знаменем «Реформистской партии». Изменилось ли что-то в связи с этим событием?
Нет, совершенно нет. В следующие 24 года уже консерваторы/реформисты почти без перерывов будут находиться у власти, иногда вступая в коалицию с ослабевающими либералами. В данный период активность в русле реформ сильно снизиться, сменившись страхом и столкновениями с набирающими популярность лейбористами. Собственно, как раз восход молодой и (пока ещё) радикальной лейбористской партии скрасил новозеландскую двухпартийную мглу.
С выборов 1911 года Лейбористская партия начала своё наступление против царящей двухпартийщины. Тогда среди лейбористов можно было найти множество достойных людей, наряду с социал-демократами в партии присутствовали реальные марксисты. В целом лейбористов того времени лучше охарактеризовать как широколевую партию. Во многом именно по этой причине они начали набирать ускоренными темпами влияние и силу в парламенте, с самого своего появления на политической арене.
- выборы 1911 года — 4 места из 80
- выборы 1914 года — 5 мест
- выборы 1919 года — 8 мест
- выборы 1922 года — 17 мест
- выборы 1925 года — 12 мест
- выборы 1928 года — 19 мест
- выборы 1931 года — 24 места
- выборы 1935 года — 53 места из 80, т. е. 66% парламента
Как мы можем констатировать из приведённых выше данных, рекордно увеличившая свою популярность — на фоне Великой депрессии и разложения старых структур — Лейбористская партия к концу 1920-х годов стала воистину большой угрозой для старой буржуазной двухпартийной системы. После выборов 1931 года это стало совершенно очевидно, т. к. старые партии-гиганты в лице стухших либералов и суетящихся консерваторов еле-еле смогли набрать половину мест в парламенте. В конце концов, рост недовольства и популярности левых идей заставил старые партии быстро перегруппировываться: так, в 1927 году перестала существовать традиционная Либеральная партия, слившаяся с некоторыми консерваторами в Объединённую партию (United party).
Как же вышла новозеландская буржуазия из сложившейся весьма щекотливой ситуации? По старой капиталистической схеме — купить одних и освежить других. Как было сказано нами ранее, ключ к широкой популярности лейбористов лежал в их крайне «широком» характере. Социал-демократы и коммунисты, троцкисты и анархисты, окололевые профсоюзы и просто представители национальных меньшинств — всё это была одна Лейбористская партия. Неудивительно, что с таким составом партийное руководство уже в 20-е годы начало стремительно отходить от ранее декларируемых принципов национализации средств производства и земельных угодий, заменяя их курсом реформ в типично бернштейнианском духе.
Выгнав из своих рядов к началу 30-х годов наиболее честных коммунистов, новозеландские трудовики (дословный перевод их самоназвания) спокойно перешли на положение легальной условно оппозиционной партии, откинув даже сам дух «большевистского радикализма». В это же время остатки либералов из Объединённой партии резко забыли о декларируемых противоречиях с консерваторами из Реформисткой партии, после чего в 1936 году соединились в едином порыве буржуазной солидарности — так появилась либерально-консервативная Национальная партия.
Итог смехотворен в своей простоте и одновременно трагичен в собственной очевидности — трудящихся Новой Зеландии на протяжении нескольких десятков лет усиленно втягивали в «увлекательнейшие» парламентские игрища трескающейся политической системы государства, дабы в середине 30-х они оказались в болоте всё той же двухпартийности, только уже с иными игроками.
Так для страны начался новый долгий период господства буржуазно-демократической «двухпартийной жабы». Finita la commedia.
Двухпартийная жаба и застой
Начиная с 1935 года, когда очищенная Лейбористская партия впервые победила на выборах, в Новой Зеландии вновь уверенно утвердился цикл регулярной сменяемости двух формально соперничающих партий, по всем канонам Вестминстерской двухпартийной системы.
С 1935 по 1949 год политический трон занимали лейбористы; с 1949 по 1957 — Национальная партия; с 1957 по 1960, на один срок — вновь лейбористы; с 1960 по 1972 — снова либеральные консерваторы из НП; с 1972 по 1975 — лейбористы; с 1975 по 1984 — Национальная партия; с 1984 по 1990 — опять лейбористы; с 1990 по 1999 — Национальная партия.
Не составит труда заметить, что на протяжении всего XX века мы наблюдаем абсолютное отсутствие каких-либо реальных изменений в политической конфигурации страны. Чисто условная смена двух партий у кормила власти (не)отражалась на их политике должным образом. Тем более ничего не менялось и во внутренней структуре партий — довольно обычным явлением стал застой в рядах партийных функционеров.
Ярким примером является Национальная партия, чей лидер Сидни Холланд, известный антикоммунист и противник профсоюзов, удерживал свой пост на протяжении 17 лет (1940—1957 гг.), неохотно оставив его лишь под давлением сопартийцев и вскоре скончавшись. Для сравнения — столь часто используемый для иллюстрации пресловутой «советской геронтократии» Брежнев занимал пост Первого/Генерального секретаря КПСС немногим больше, 18 лет. Преемник же Холланда в НП, Кейт Холлиок, оставался лидером партии на протяжении 15 лет (1957—1972 гг.), став первым и единственным новозеландским политиком, занимавшим за свою карьеру и место премьер-министра, и должность королевского генерал-губернатора. К слову, на момент прекращения полномочий генерал-губернатора, Холлиоку исполнилось 76 лет. Ранее упомянутому Брежневу на момент смерти и, соответственно, конца политического пути, было 75 лет. Вот такой, с позволения сказать, «новозеландский застой и геронтократия».
При этом описанное положение вещей успешно поддерживалось крайне несправедливой и далёкой от любого понимания демократии мажоритарной системой выборов с относительным большинством. В рамках данной системы для победы в округе кандидату достаточно получить относительное большинство голосов избирателей. Для иллюстрации — даже если у кандидата N условные 10% голосов, а у кандидата P столь же условные 10,1%, то на абсолютно «честных» выборах побеждает именно господин P. Мнение остальных 79,9% людей не учитывается. Присовокупим к этой картине непоколебимое информационное господство двух партий, невероятные таланты буржуазных манипуляторов в виде популизма и демагогии, регулярные переделывания границ округов в угоду эгоизму той или иной партии, а также отсутствие пропорционального представительства — получим истинное торжество демократии.
Разумеется, ни о какой прогрессивности политической системы и самого парламента в данных условиях невозможно говорить даже условно. Если и осуществлялись какие-либо существенные сдвиги в парламенте, то они не несли в себе чего-то положительного. Множество облачённых в законы инициатив являли собой живые формальности.
В то же время совершенно реальной и даже не сильно формальной была политика антикоммунизма. Надо заметить, когда вопрос касался «красной угрозы» или далёких от лояльности профсоюзов, лейбористы и националисты, как когда-то либералы и консерваторы, показывали чудеса солидарности и взаимопонимания. Показательным примером стала серия масштабных забастовок портовых рабочих в начале 1950-х годов. Тогда уже знакомый Сидни Холланд не стал стесняться в средствах и, заручившись поддержкой Лейбористской партии, обрушил на трудящихся не только репрессии разной направленности, но и потоки самой откровенной лжи. Спустя почти полгода рабочие вынужденно капитулировали, а образцовая буржуазная демократия продолжила свой путь успешного успеха. В том же году Новая Зеландия вступит в военный союз АНЗЮС (Австралия — Новая Зеландия — США).
Нельзя обойти стороной и рыночные реформы 1980-х годов («роджерномика»), в необходимости которых лейбористы и националисты единодушно соглашались, показывая яркую солидарность. Что характерно, обычные трудящиеся новозеландцы были настроены против данных инициатив. С этим вряд ли сможет поспорить какой-либо исследователь, ведь это было видно и по резкому падению рейтингов «левых» лейбористов, во многом инициировавших неолиберальную рыночную перестройку. К слову, описанное недовольство сыграло злую шутку с Лейбористской партией на выборах 1990 года, которые были ими безоговорочно проиграны. Впрочем, ни всеобщее негодование, ни предвыборные запросы высокопоставленных господ не тронули — с согласия обеих партий рыночные реформы продолжились.
В то же время, столь важные идеи и законопроекты, как снижение возрастного ценза и реформирование мажоритарной системы, простаивали в парламенте часто целыми десятилетиями, утопая в спорах, болтовне и намеренном затягивании. Вопрос снижения возрастного ценза на выборах, например, поднимался с 1969 по 1990 год, т. е. на протяжении более двадцати лет! Идеи же, касающиеся экологии и расширения представительства коренного народа маори, вовсе глохли намертво… Таков портрет буржуазно-демократической «двухпартийной жабы», поглотившей Новую Зеландию до конца столетия: неэффективность, реакционность, неуклюжесть и бессмысленная массивность.
Всё, казалось, изменилось с проведением долгожданной реформы избирательной системы в 1996 году, однако изменилось ли?
Смена декораций и современность
С позволения читателя мы не будет углубляться в тонкости проведённой реформы избирательной системы, дабы не отягощать и без того довольно насыщенный текст статьи. Главное, на что стоит обратить внимание — общая смена мажоритарной системы относительного большинства на так называемую смешанную систему. Теперь, после реформы 1996 года, новозеландцы смогли подавать сразу два голоса: в первом бюллетене за конкретного кандидата в округе, во втором — за кандидата из партийного списка. Также стоит отметить расширение возможностей для партий попасть в парламент, теперь им было необходимо либо пройти 5%-ый барьер, либо победить в каком-либо округе. Примерно в этом и заключалась вся реформа.
«Смена декораций!» — быть может, воскликнут многие… и будут, в целом, правы. Наиболее надёжным критерием истины является, как известно, практика, в нашем случае — это выборы. И выборы, де-факто, показали нам в основе своей старую картину двухпартийности. Возьмём для примера выборы 1996 года, первые по новой системе:
- Национальная партия — 44 места
- Лейбористская партия — 37 мест
- Новая Зеландия Прежде Всего (НЗПВ) — 17 мест
- Партия Альянса — 13 мест
- Партия АСТ — 8 мест
- Объединённая Новая Зеландия — 1 место
Так распределились все 120 мест между партиями. Две основные партии, даже с учётом всеобщего недовольства старой политикой, своеобразной «эйфории выбора» и высокой политической активности населения, получили в совокупности 81 место, т. е. почти 70% от всех мест в парламенте. Бесспорно, это уже не та ситуация, когда доля партий-гигантов достигала 90—95%, однако это и бесконечно далеко от провозглашаемых идеалов «свободной демократии».
Многие отметят, что параллельно заметно возросла доля новых партий — та же НЗПВ прибавила целых 15 мест. Однако здесь имеет место один нюанс под названием «соглашательство», проще говоря, старая буржуазная солидарность. Рельефно она проявилась практически сразу после первых условно многопартийных выборов, когда глава НЗПВ Петерс, осознавая неспособность какой-либо основной партии набрать большинство, заявил о готовности к соглашению… Нет, не с какой-то одной партией, а с обеими сразу! Т. е., как мы видим, малые партии по типу НЗПВ с самого первого своего заметного появления на большой политической арене ставили целью не завоевание господства, не воплощение важной идеи или взглядов, а попросту поддержку старых партийных игроков. Схожие политические фокусы будут позже проворачивать многие иные партии — прошедшая в парламент 1999 года Партия Зелёных почти сразу заявит о солидарности с лейбористами и поможет им крепко стать у власти.
Стоит учесть в виде ремарки ещё и тот факт, что многие новые партии представляли собой во многом отпочковавшиеся от старых партий группы со схожими идейными принципами. Ранее упомянутый Петерс, к примеру, много лет являлся членом Национальной партии, а идеологией его «новой» партии НЗПВ выступали консерватизм и правый популизм. Таким образом, новозеландскому избирателю, по большому счёту, на новых голосованиях в виде выбора продали тот же товар, но по кусочкам и в новой обёртке.
На последующих выборах, как уже могло стать понятно, данные принципы продолжили воспроизводить одну и ту же картину. Уже отчасти затронутые выборы 1999 года дадут двум основным партиям уверенные 73% мест, в этот раз коалицию оформят уже лейбористы в союзе с зелёными. Выборы 2002 года покажут аналогичные результаты — около 66% у Лейбористской и Национальной партии, при этом политический трон останется у лейбористов. Период нахождения лейбористов у власти закончится в 2008 году, когда на 9 лет их заменят либеральные демократы из НП. Затем, в 2017, их в очередной раз мягко спихнут социал-демократы, чтобы уже на выборах 2023 года снова уйти в «оппозицию».
И снова, и снова, и снова, и снова, и снова, и снова, и снова…
Увы, как мы видим, со всеми буржуазными уловками «двухпартийная жаба» лишь приобрела новый парфюм и сделала макияж — не более. Господство капиталистической псевдодемократии после реформы избирательной системы даже укрепилось, т. к. все её процедуры стали изощреннее, изворотливее и проворнее. Новозеландская «образцовая» демократия образцово извела в стране всякие реально оппозиционные коммунистические силы, заменив их фальшивками, которые реальную силу из рук лейбористско-национального дуумвирата взять не в состоянии. Зато в состоянии быть вечными его придатками.
Так, у нас на глазах рассыпался облачный домик новозеландской «прогрессивности, демократизма и политический плюрализма», сменившись серой крепостью из реакционизма, обмана и молчаливой цензурой. Что ещё у нас было в самом начале статьи… чудесная природа! Вот и единственное, что в реальности осталось.
Список основных источников и литературы:
- Комаров А. Н. Партийные системы Великобритании, Канады, Австралии и Новой Зеландии: общее и особенное / Вестник РУДН. — М.: Издательство РУДН, 2017.
- Стефанчук Л. Г. Политическая система Новой Зеландии: традиции и современность / Институт востоковедения РАН. — М.: ИВ РАН, 2013.
- General elections of New Zealand — dates & turnout [Электронный ресурс]: https://web.archive.org/web/20100526233407/http://www.electionresults.govt.nz
- Peter Franks, Jim McAloon. Labour: The New Zealand Labour Party 1916—2016. — Wellington: Victoria University Press, 2016.
- Colin James. National Party — Formation and rise. — Te Ara: The Encyclopedia of New Zealand, 2010.
