Как в условиях крайне правого режима отличить оппозиционную борьбу от её имитации? Можно предложить разные критерии, но если выбирать наиболее убедительный, то это будут репрессии.

Чем более бесполезен род деятельности — тем меньший уровень противодействия в условиях полицейского режима. За настоящие разновидности борьбы с властью нависает нешуточная угроза политических репрессий: от штрафов и ограничений прав, до тюремных сроков и внесудебного насилия.

На примерах

Скажем, кружки чтения литературы столетней давности — это что угодно, но никакая не борьба. Ничего удивительного в том, если даже для организаторов целых сетей таких кружков опасность ровно нулевая, если не ниже нуля. Следовательно, подобные явления не угрожают ни текущей правящей группировке, ни общественно-политическому строю вообще, во многом даже помогают — отвлекают внимание.

Другое дело, к примеру, антивоенный активизм. Если уличные демонстрации протеста полностью запрещены, а за антивоенную агитацию многих оштрафовали или посадили, следовательно, именно в этом одна из ключевых опор режима. Милитаристское раздувание перьев имперского «величия» в действительности служит в глазах многих обывателей сильным аргументом в пользу текущей власти, особенно в государствах с захватническими амбициями.

Ограничения и подозрения

Важный момент — речь о сортировке не всех деятелей, а видов деятельности. В чём разница? Дело в том, что возможности любого государства всегда ограничены как чисто физически, так и по причине заботы о собственном имидже (даже СС и Гестапо 1942-го не обладали безграничными возможностями и мало какие свои зверства афишировали). Поэтому реальна ситуация, когда малоизвестные личности и небольшие группы действительно занимаются «неприятной» для режима деятельностью, при этом не попадают в руки полиции. Если говорить о малых масштабах, даже многим не скрывающимся банально везёт из-за ограниченности ресурсов государства, а за соблюдающими хотя бы базовые меры конспирации тем более вряд ли будут сильно гнаться, поскольку это ресурсозатратно.

Однако чем более популярна не скрывающаяся личность, чем большая не подпольная организация — тем становится всё более подозрительней отсутствие репрессивных мер в отношении таковых. С определённого уровня известности становится предельно ясно, что власть об этом точно знает (не может не замечать) и разрешает исполнять бесполезную симуляцию деятельности. Точнее полезную, но уже для власти — для отвлечения внимания: чем бы группа недовольных ни тешилась, лишь бы настоящей борьбой не занималась.

Стратегия в идеале

Жертвы манипуляций разных имитаторов борьбы, охранителей режима, постоянно прибегают к манипулятивному аргументу «вы ему предлагаете сесть?». Всё вышесказанное, конечно, не означает, что истинный оппозиционер лишь тот, кто побит или убит, оштрафован на крупную сумму или попал в тюрьму. Доводить здравую мысль до абсурда не следует.

Идеальная стратегия состоит в том, чтобы заниматься такого рода деятельностью, за которую крайне правый режим явно захочет сурово покарать, однако не сможет этого сделать, поскольку заблаговременно приняты эффективные меры безопасности, чтобы деятельность продолжалась как можно дольше, желательно до победного конца. По поводу серьёзности намерений таких индивидов или организаций не будет и тени сомнений. Идеал — в том смысле, что это уже не просто противостояние, а противостояние, наносящее антинародной власти урон, близкий к максимально возможному. Идеал также в том смысле, что возможность для этого есть не у всех и не всегда, что, впрочем, тема уже отдельная, как и варианты мер безопасности.

В заключение следует напомнить об изначальном тезисе, заголовке. Тут изложена не инструкция к действию, а ответ на вопрос о том, по какому признаку надёжней всего отличается настоящая борьба от её имитации.

R.R ★